График работы
Понедельник с 9.00 до 17.00
Вторник с 9.00 до 17.00
Среда с 9.00 до 17.00
Четверг с 9.00 до 17.00
Пятница с 9.00 до 16.00
Суббота выходной
Воскресенье выходной
Книжный интернет магазин Умник и К обзор Дети и сети
31.05.2011
В каждой третьей сельской школе не преподается информатика, в каждой шестой – иностранный язык, в каждой восьмой – музыка. Каждый четвертый директор сельской школы испытывает желание уехать в город. Каждый пятый сменил бы профессию, если бы была возможность. О положении сельской школы шла речь на очередном семинаре Института развития образования (ИРО) Высшей школы экономики и Экспертной группы № 8 «Новая школа» по обновлению Стратегии-2020. С докладом «Изменения структуры расселения, демографические тенденции и организация сетей в образовании в России: поиск баланса» выступила директор Центра прикладных экономических исследований и разработок ИРО Татьяна Абанкина. «Сколько у вас градообразующих предприятий?» – «Два: школа N 1 и школа N 2». Известна пословица: закроешь школу – закрывай деревню! Так вот, оказывается, за десятилетие реформ Россия потеряла не менее 10 000 сельских храмов знаний. Причина – прежде всего отрицательная демография. Причем если говорить только о школьниках, то темпы и масштабы сокращения их численности в последние несколько лет (30 % парт так и остались пустовать в учебных классах) требуют, по мнению Татьяны Абанкиной, системных перемен в образовательной политике. С другой стороны, кризис рождаемости, само собой, не мог не отразиться и на структуре расселения столь резко поредевшего (до 141 миллиона) «семейства россиян». Эксперты проанализировали материалы переписей населения с 1926 по 2004 год и выявили угрожающую тенденцию. Если в 1970 году результаты показывали неуклонный рост численности жителей во всех типах населенных пунктов (деревнях, селах, городах), то начиная с 1990-х годов идет не просто убыль населения. Сокращается даже само количество городов и поселков городского типа – их физически становится меньше. Кризис рождаемости, сопровождаемый стратегией «оптимизации» маленьких школ, ведет к тому, что система образования сжимается, причем масштаб сжатия составляет не 5 –10%, к чему система еще кое-как могла бы приспособиться, а 30% – это уже явно требует системных изменений. Так, доля «неперспективных сел» с числом жителей менее 10 достигла еще девять лет назад 47 089 населенных пунктов, то есть выросла вдвое к уровню 1979 года. Эта статистика лишний раз свидетельствует о том, что «обезлюживание провинции» все-таки началось задолго до того, как мы угодили в полосу демографического кризиса. Значит, оно активно развивалось еще до «лихих 90-х» и уж точно вне зависимости от печально известного Постановления Правительства РФ о реструктуризации малокомплектных школ (от 17.12.2001 г.). Самым распространенным ныне в России типом поселения, будь то хутор, якутский улус или новорусская «деревня», остается некая странная административная единица, которая насчитывает в среднем… 63 жителя. В таких мини-образованиях сегодня проживают добрые 3/4 селян! Вместе с тем продолжает расти сектор крупных и крупнейших – «пятитысячных» сел. То есть фактически система расселения все более становится похожа на марлю: теряет опорный каркас из средних сел, пока те мигрируют в категорию мелких и мельчайших. При этом доля людей, курсирующих или переезжающих на ПМЖ из села в село, ничтожна. Фактически, как отметил экономист Григорий Иоффе, дороги в сельской местности строятся только затем, чтобы люди оттуда уехали в город. Агротехник – это непрестижно! Все эти перекосы (в демографии, градостроительстве и в наших головах) самым неутешительным образом сказываются на судьбах сотен школ и, скажем более, на перспективах развития нации. Как при таком неравномерном расселении обеспечить всем ребятам качественное образование? В каждой третьей сельской школе не преподается информатика, в каждой шестой – иностранный язык, в каждой восьмой – музыка. Каждый четвертый директор сельской школы испытывает желание уехать в город. Каждый пятый сменил бы профессию, если бы была возможность. Вот почему директор Центра прикладных экономических исследований ИРО предлагает развивать так называемые пространственные модели организации сетей социальной сферы. К примеру, узловую модель, когда вокруг одной очень крупной и оснащенной школы группируются средние по размеру и маленькие учебные заведения, между которыми хорошо налажено взаимодействие. При надлежащей организации горизонтальных связей такую модель для школьной сети можно считать оптимальной. Почему забуксовал эксперимент? Законодательство о местном самоуправлении гласит: район и райцентр – разные муниципальные объединения. По мнению Абанкиной, если в муниципалитете больше 40 сел, управление ими в «одно лицо» уже неэффективно, просто нереально. А у нас полно таких, где поселений в 5 раз больше. Если точнее, доля районов, где населенных пунктов более 200, в целом по России составляет более 60%: в Центральном федеральном округе – все 90%, в Северо-Западном – 85%. Кроме того, сегодня учреждения, несущие в себе социальные функции, раскиданы по разным ведомствам. Минкульт, Минрегион, Минобрнауки… Если это противоречие снять и говорить о каких-то иных принципах финансирования, то хотя бы на этом поле получится выиграть. Ведь школа, по сути, может стать, например, и домом культуры, и трудовой мастерской, и спортивным центром, и библиотекой. Как должны строиться сети «социально-культурного обслуживания» в этой ситуации? От традиционной «ступенчатой» модели надо переходить к «узловой», от пешеходной доступности учреждений – к транспортной. Уже сейчас в Москве значительная часть детей учится в школах за пределами нормативной 500-метровой доступности. И это характерно для многих крупных мегаполисов. И селу тоже придется к этому привыкать. От отраслевого принципа управления надо переходить к территориально-отраслевому, а от ведомственных социальных учреждений – к интегрированным. Поэтому главное сейчас, по мнению директора Центра прикладных экономических исследований и разработок ИРО, – обеспечить правовые основы для интеграции и кооперации учреждений: подготовить проект ФЗ «Об интегрированном государственном (муниципальном) социальном учреждении», внести изменения в 131-ФЗ и 184-ФЗ, в закон «Об образовании». При этом, как отметил ректор Московской высшей школы социальных и экономических наук Анатолий Каспржак, единицей проектирования после всех изменений в законодательстве должна стать не школа, а образовательная сеть. Единственное место, где работают «Давайте снимем со школы ответственность за развитие села, – предложил заместитель министра образования и науки России Максим Дулинов. – Этого нет! На практике этого никогда не бывает. При проектировании сети на селе в первую очередь необходимо опираться на экономическое развитие территории. Держаться зубами за каждую школу на селе не имеет смысла, потому что это приводит к деградации детей и учителей. Фактическое объединение нескольких учреждений, обслуживающих село, под одной крышей – библиотеку, клуб, школу, – это дает деньги поселению и удобство родителям». Так, например, логика развития социокультурного образовательного комплекса на базе Коткозерской школы Карелии привела к возникновению целого спектра разных видов и форм образования взрослого населения – агрообразование, обучение ремеслам и народным промыслам, общее образование, конфессиональное образование, образование матерей. На основе этой деятельности выросла общественная организация «Свободное образование», постепенно формирующая свои информационные и печатные издания, укрепляющая юридический статус, международные связи, в частности, с родственными движениями в Финляндии, в Скандинавских странах. К числу подобных успешных проектов можно отнести и модель «именной школы» в Пензенской области, и межрегиональную школу-гимназию малочисленных народов Севера «Арктика» (Якутия, модель «собирающей школы»). Вместе с тем основной массив подобных НПО («неопознанных педагогических объектов») не представляет собой, по словам А. Цирульникова, педагогику развития. Тем не менее возникшие на разломе тоталитарной системы, они одной своей увеличивающейся массой расшатывают, расширяют этот разлом, в известной мере способствуя необратимости процесса. По прогнозам демографов, в ближайшие 10 лет число учащихся расти не будет, все школьники 2010 – 2020 годов уже родились и подсчитаны. Нам надо пережить это десятилетие и выйти из него без кардинальных потерь. Автор: Антон Зверев
(Из народного юмора)
«Если в селе негде работать, туда не возвращаются. Но это ответственность не системы образования», – подчеркнула докладчица. И подкрепила свою мысль такими цифрами. По итогам исследования, проведенного ИРО в 4 крупнейших регионах, более 95% учащихся старших классов стремятся уехать в город. С введением ЕГЭ поступить в вуз в столице или любом крупном городе стало легче, и приезжают обратно лишь те, чьи родители открыли свой бизнес в деревне. Не планирует переезд лишь очень небольшой процент молодых людей с низкой успеваемостью. Да и среди них, разводит руками докладчица, «никто не хочет быть механизатором, ветеринаром, агротехником». Судя по данным ИРО, даже в Алтайском крае, который стал одним из 4 российских регионов, чьи учреждения приняли участие в международном исследовании ЮНЕСКО и Китайской Народной Республики по предпочтениям сельских старшеклассников, список самых престижных профессий выпускников-селян возглавляют врачи, учителя, юристы, переводчики…
Вполне понятно, что методика выравнивания доступа «будущих граждан» к очагам знаний, предложенная правительством (исходя из соотношения числа учителей к количеству учеников), вполне соответствует стандартам демократии, так как отражает организацию сети образования в стране. Но (увы!) «той сети, которая уже не соответствует текущему моменту». Резервы ее реформирования во всех регионах исчерпаны, убеждена Татьяна Абанкина. Органы управления образованием больше не могут повлиять на ситуацию. Они могут только сокращать учителей и закрывать отдельные школы.
Другая модель – «ядерная», в основе которой – связь центрального и периферийных учреждений низового уровня. Она относительно устойчива, если издержки доступа к услугам не превышают издержек оказания этих услуг. В третьей, «сотовой» модели учреждения располагаются так, чтобы оптимизировать радиус обслуживания, обеспечивая по времени и стоимости заданные параметры доступности. Такой вариант наиболее приемлем в начальной школе, где требуется обеспечение обязательных регулярных услуг стандартизированного качества.
Недавно в 18 российских регионах прошел эксперимент: 156 небольшим сельским школам, расположенным в отдаленных районах, предложили несколько моделей реформирования. Среди них – базовые школы с сетью филиалов, ресурсные центры, сельские профильные школы, передвижная учебная лаборатория, ассоциация сельских образовательных учреждений, социокультурный комплекс. Однако процесс оптимизации пока идет медленно, мешают все те же административные, межведомственные барьеры.
«Школа на селе сегодня не только культурный, духовный центр, но едва ли не единственное место, где работают», – полагает доктор педагогических наук Анатолий Цирульников. Можно сказать, что школа – центр труда и занятости. Этот вывод, говорит ученый, подтверждается многими проектами ФЭП (федеральных экспериментальных площадок. – Ред.), которые не только обеспечивают разнообразные образовательные услуги населению, но, по сути, организуют его трудовую деятельность.
Автор: обзор подготовил менеджер магазина книг Биболетова М. З.
